Перевернул зеркало.
Разбилось.
А так стало лучше. Все равно смотреть не на что. Она вчера заходила. Спросила про Джеймса, улыбнулась, кинула в меня немного энергии и ушла. Плечо горело. Она так и не научилась сдерживать себя.
Она видела меня таким же. Для неё мои руки не были угольками, для неё мой профиль был напоминанием о днях жизни. Только она могла знать, кем я был. Даже я уже забывал себя. А она знала.
— Эдди, жизнь моя, — однажды сказала она, — посмотри на меня, я вижу твои глаза, твои руки, лицо. Ты есть.
Тогда я и понял, что влюблён. Когда в мертвеце, в существе без души кто-то находит признаки жизни, оживает даже что-то на подобие меня.
Оксана убивала всех, загоняла в наши ряды десятки мужчин, вела политику так, что никто не мог догадаться, кто она. А со мной она была светом, а не огнём, жизнью, а не убийцей.
Я понял, что могу любить и без души. Понял это в ту ночь, когда она пришла домой, закрыла дверь и громко, так чтобы было слышно соседям крикнула: «ещё один!»
Это был мужчина номер 2, ставший собирателем по ее вине.
Она не остановится ни перед чем, она будет затаскивать к собирателям ещё многие годы. А я буду смотреть на неё и наслаждаться этим голосом, этим огнём, этим желанием работать и как бы это ни звучало...желанием жить. Да, она живет.
А вы, женщины, кто это читает, прячьте от неё мужчин. Я не смогу вам помочь, как бы ни хотел этого.
Она придёт неожиданно.
Зеркало разбилось. Ещё одно. Оксана идёт.
